И диагноз сообщается. Больного информируют, что, к примеру, у него рак желудка, метастазы. Что предстоит тяжёлая химиотерапия, операция, лучевая терапия и т. д.

Что может спровоцировать онкологию? Как объяснить ребёнку, что он болен? И в каких конфигурациях нуждается детская онкологическая помощь? Об этом и многом другом мы поговорили с заместителем директора НИИ детской онкологии Российского онкологического научного центра имени Блохина Владимиром Поляковым.

«Синдром выгорания»

Наталья Кожина: Владимир Георгиевич, как вы объясняете детям, что у их рак?

Владимир Поляков: Маленьким детям никто не объясняет, объясняют их мамам и папам. Обязательно, ребёнок знает, что он болеет, его лечат. Но для него это так же, как если бы он был болен пневмонией.

Что касается детей старшего возраста, то ранее мы всегда скрывали диагноз так же, как взрослые онкологи от собственных больных. Но с развитием науки, инфы это стало нереально. Когда я пришёл на работу, все больные, которые лежали во взрослой больнице, имели диагнозы: язвенная болезнь желудка, гастрит, болезнь толстой кишки. Никто не говорил им о том, что у их онкология. Но мы же капитализируемся, поэтому всё пересмотрено. Сейчас люди должны быть готовы к тому, что болезнь не всегда заканчивается выздоровлением, поэтому необходимо устроить дела, правильно приготовиться к возможному печальному событию, оформить наследство.Главный детский онколог Минздрава РФ Владимир Поляков произнес АиФ.ru об особенностях детского рака и о жизни собственных маленьких пациентов, победивших болезнь.Раз в год в нашей стране диагностируют рак более чем у трёх тысяч детей. Эта цифра постоянно растет, но вместе с ней растут и шансы на исцеление, ведь медицина не стоит на месте.При обнаружении заболевания на ранних стадиях излечиваются фактически Девяносто % детей, на Три или Четыре стадии - от 50 до 70 %. Но при всем этом в штате появились психологи. У нас есть целая команда профессионалов, которая работает и с детьми, и с родителями, и с докторами, и с сёстрами. Нам тоже требуется психологическая реабилитация, потому что есть так называемый «синдром выгорания». При такой работе продолжительно не протянешь, если не будешь как-то отвлекаться от того, что происходит в больнице.

- Детский организм лучше противоборствует раку, чем взрослый?

- По-разному бывает. Взрослый, подходя к онкологическому заболеванию, уже имеет в своём анамнезе различные задачки: с сердцем, печенью, почками и т. д. Из-за этого есть трудности в назначении препаратов, которые нередко обладают высокой токсичностью, имеют дополнительно побочные эффекты. Детям проводится исцеление с исходно хорошими, неиспорченными органами, и отягощения в виде кардиологических заморочек или со стороны печени, почек встречаются реже, чем у взрослых, поэтому кажется, что они более выносливы.

- В одном интервью несколько лет назад вы говорили «о низкой онкологической настороженности у педиатров». Почему существует эта неувязка?

- Дело в том, что рак - это новообразование, которое на ранних шагах собственного развития практически никак не проявляется. Ребёнок живёт, у него уже опухоль в животе, а он себя отлично чувствует и никак не реагирует до той поры, пока ему не становится плохо.

Что касается педиатрической подготовки, с учётом того, что за год в стране заболевает из 30 млн детей порядка Три тысяч человек, то за всю жизнь педиатр сталкивается с 1-2 онкологическими больными, я имею в виду обыденных участковых педиатров в какой-нибудь детской поликлинике. Ему и в голову не придёт, что это может быть злокачественная опухоль, потому что почти всегда встречается совсем другая патология.

- Вы проводите какую-то работу с обычными педиатрами?

- Мы популяризируем наши зания, выезжаем с лекциями для педиатров, приглашаем их к себе, разбираем с ними различные случаи заболевания. Если в некоторый больнице пропустили раз онкологию, пропустили два, тогда мы анализируем ошибки, делаем выездной цикл с разбором истории заболевания. После этого начинается короткосрочный период завышенной настороженности - нам присылают всё: бородавки, родинки. Для нас, естественно, нагрузка больше, но, во всяком случае, из этой массы вылавливается что-то на ранней стадии. Ведь чем ранее установлен диагноз, тем лучше прогноз.

Реабилитация по всем направлениям

- Есть ли какие-то советы родителям, какие осмотры нужно проходить ребёнку?

- Дать такие советы тяжело, потому что, если праотцы обыденные, они глядят за ребёнком как положено. Главное сейчас - возродить профилактическую медицину. В Российском Союзе была не самая плохая система здравоохранения: и в школах, и в детских садах, и на производствах были налажены профосмотры. Они позволяли выявлять больных и впору направлять их на исцеление. Другое дело, что в ту пору не было таких возможностей, как сейчас, для исцеления. Сейчас на 1-2 стадии онкологического заболевания в детском возрасте излечивается фактически Девяносто % больных. Новое оборудование, лаборатории, обучили медиков в наших федеральных центрах и за рубежом. Сейчас там работает команда из 15-20 медиков, которые могут делать всё. Необходимо сделать таких 7-8 центров по стране. Вот это - не нехорошая система.

- Это всё, резвее, провоцирует какие-то другие заболевания, на фоне которых уже могут развиваться и онкологические. Если человек здоров, у него нет гастрита, язвенной заболевания желудка, либо какого-то другого заболевания, то менее может быть и развитие онкологии, потому что язвы являются предраковыми состояниями. Это называется факультативный рак. Есть ещё облигатный рак - это когда онкология в любом случае разовьётся.

Эпидемиологи проводили исследование и считают, что увлечение копчёностями приводит к тому, что возрастает уровень риска рака толстой кишки. Якуты и люди Приморского Севера, которые питаются строганиной, подвержены раку пищевого тракта, потому что они травмируют слизистую пищевого тракта этим продуктом, и это тоже может привести к развитию онкологии. Примеров, когда рак возникает из-за аспект работы человека или его питания, довольно много.

- Как меняется образ жизни ребёнка после исцеления от онкологического заболевания?

- Нужна реабилитация по всем направлениям. Когда ребёнок попадает в клинику, он находится среди больных людей, оторван от социума, от класса, от активного общения, естественно, есть определённые психологические сдвиги. Не считая того, он получает тяжелейшую лекарственную терапию - химиотерапию, которая сама по себе - не конфета, а очень ядовитая исходя из убеждений воздействия на все органы и системы, потому что, убивая опухолевую клетку, мы убиваем здоровые ткани, которые должны позднее иметь какое-то время для реабилитации и восстановления. Страдает иммунная система. Обязательно, она тоже должна восстанавливаться. Плюс, если ребёнок перенёс хирургическое вмешательство, должны быть какие-то физические меры реабилитации, ограничения в определённом периоде жизни. Поэтому у детей бывают препядствия психологического, публичного плана, чтобы опять войти в круг друзей, одноклассников, трудности трудоустройства. Но в конечном итоге, если человек выживает и у него всё отлично, проходит несколько лет, он реабилитируется.

«Мы задыхаемся»

- Все молвят, что у нас плохая медицина и лечиться лучше за рубежом. Как это обоснованно?

- У нас отменная медицина, проф народ, в особенности в хирургии. Условия должны быть. Если бы было не нехорошее финансирование, для того чтобы мы могли работать, не оглядываясь на нехватку 1-го, другого, было бы проще. Просто организовать такую работу в маленькой стране. Я был несколько раз в Польше и видел, как они поднялись за последние годы, потому что перешли в другой режим, у их появилось всё необходимое.

Что касается исцеления, в особенности детской онкологии, то всё-таки таких больных не довольно. Если в год доктор ведёт 5-8 больных, то и опыта у него практически нет. Поэтому частые ошибки, тяжело лечить. По штатному расписанию может быть 1-2 доктора, а что это за докторы, тяжело сказать. Различного уровня подготовки, желания работать. Временами случаем выходит, что доктор стал детским онкологом. Из-за этого неограниченное количество пациентов едет в федеральные больницы в Москву, в Санкт-Петербург, в Екатеринбург, где есть коллектив опытных медиков, способных оказать комплексную помощь: и химиотерапию, и лучевую, и прооперировать, как в нашем институте.

К огорчению, всех принять мы не можем. Мы задыхаемся, потому что организация детской онкологической помощи у нас в стране неправильная.

- В образце, как она должна быть устроена?

- В каждом федеральном окружении должен быть центр детской онкологии. Так сделали в Екатеринбурге при губернаторе Росселе. Он выстроил онкологическую клинику на базе детской онкологической больницы. Это позволило в одном месте сконцентрировать всё дорогостоящее диагностическое оборудование, обучить людей работать на этом оборудовании. Это не просто так. Я был в Змеёвке, это 40 км от Новосибирска. Туда прислали цифровой аппарат - маммограф. Он как пришёл Три года назад, так и стоит зачехлённый, потому что нет экспертов. Огромные средства потратили впустую. Никакого толку от того, что он там находится, нет.

А в Екатеринбурге - всё в одном месте. На 3-4 стадии - 50-70 %, зависимо от определенной патологии.- Есть миропонимание, что питание фаст-фудом и другой нездоровой едой провоцирует онкологические заболевания. Это взаправду так? Это было бы здорово.